Шапка - Народы, обычаи, Русский народ. Гиперборея
 
Гиперборея.
 
Русский народ - обычаи, традиции
 
 
Гиперборейцы - потомки титанов, свидетели и участники Титаномахии. На это прямо указывают античные авторы: "Гиперборейцы были титанического происхождения... Они взросли из крови бывших прежде титанов". Вспомним, море вблизи Гипербореи именовалось Кронидским, по имени главы "партии" титанов Крона - отца Зевса. Да и сам Крон, если отвлечься от поздней проолимпийской версии о низвержении в Тартар, продолжал властвовать на Островах Блаженных, мало чем отличавшихся от рая земного и расположенных опять-таки на широте Гипербореи. Жизнь на Островах Блаженных, как она представлялась и описывалась античными авторами, почти полностью совпадает с описаниями жизни гиперборейцев.
 
Как уже неоднократно упоминалось, среди титанов - хозяев Севера Евразии - был и Япет (Иапет), ставший прообразом библейского Яфета, от сына которого - Мосоха (Мосха, Моска) произошли Московиты - жители Москвы и Московии. В античной традиции эта эпоха титанов получила название "золотого века" - царства счастья, добра, справедливости и изобилия. У русского народа память о Золотом веке сохранилась в виде сказочного образа Золотого царства - источника богатства, благополучия и процветания.
 
Аполлон - классический Солнцебог. Его космическо-звездная сущность обусловлена также и происхождением. Мать Лето родила своего солнценосного сына на острове Астерия, что означает "звезда". Астерией (Звездой) звалась и сестра Лето. Существует версия, что культ Аполлона был повторно занесен в Средиземноморье во времена Древнего Рима. Сюда культ общеиндоевропейского Солнцебога принесли протославянские племена венедов, основавших и давших названия современным городам Венеции и Вене.
 
История возникновения и закрепления Олимпийских культов также вполне подтверждает выдвинутый тезис. Один из поздних античных историков и писателей Павсаний (II в. н.э.) в своем знаменитом труде "Описание Эллады" (X, 5, 4-10) приводит следующие удивительные подробности появления одного из главных святилищ Древней Греции - храма Аполлона в Дельфах. Сначала здесь появились гиперборейцы, в их числе был и будущий первый дельфийский жрец, у него, по "странному совпадению", было славяно-русское имя Олен[ь].
 
Кстати, имя родоначальника всех древнегреческих племен и единого народа - Эллина также представляет собой грецизированную форму общеиндоевропейского слова "олень" и близкого ему по смыслу и происхождению слова "лань". Олен[ь] - гипербореец и его спутники были направлены в Дельфы Аполлоном. Отсюда напрашивается бесхитростный вывод: сам (будущий) Бог в то время был далеко - скорее всего, в Гиперборее, откуда выехало посольство. Став пророком и прорицателем, Олен[ь] воздвиг в Дельфах первый храм: сначала деревянный, похожий на лачугу, - пишет Павсаний (его модель, сделанную из воска и перьев, Аполлон впоследствии пошлет в подарок в Гиперборею), и лишь спустя длительное время, после многих пожаров и разрушений отстроили тот каменный храм, жалкие остатки которого сохранились по сей день.
 
Латона - латинизированное имя титаниды Лето, матери близнецов Аполлона и Артемиды, единственной из титанова племени, допущенной впоследствии на Олимп. Имя Лето и вся история рождения ее детей - лишнее подтверждение и гиперборейских корней древнегреческой мифологии, и ее тесных связей с воззрениями других народов, ведущих происхождение от гиперборейцев. Во-первых, Лето - дочь титанов Коя и Фебы, а место обитания титанов - Север (Диодор Сицилийский прямо указывает, что родина Лето - это Гиперборея). Во-вторых, Лето - не просто имя древнегреческой полубогини, но еще и исконно русское слово "лето", означающее время года (отсюда же "летб" - синоним самого времени). Корневая основа этого слова - общеиндоевропейская. Смысл его многозначен: в том числе - время года между весной и осенью, но и время года, соответствующее непрерывному солнечному дню в приполярных областях. На северную принадлежность понятия "лето" указывает также и то, что при чередовании согласных звуков "т" и "д" (или же "т" можно рассматривать как приглушенный "д") получается "лед".
 
Но и это еще не все. Корень "лет" лежит в основе целого семейства слов и понятий со смыслом "летать". И вновь напрашивается аналогия с гиперборейцами, как летающим народом. У Лукиана сохранилось описание летающего гиперборейского мага, посетившего Элладу: на глазах у изумленных зрителей он летал по воздуху, ступал по воде и медленным шагом проходил через огонь42. Летающей была и сама титанида Лето, когда преследуемая ревнивой Герой устремилась от границ Гипербореи по всему свету искать прибежище, где бы она могла разрешиться от бремени. Такое место она отыскала на острове Делос, где впоследствии возникло святилище Аполлона, куда гиперборейцы постоянно присылали свои дары. Летающими, естественно, были и дети Лето-Латоны - Артемида и Аполлон. Солнцебог Аполлон Гиперборейский нередко изображался летящим на свою родину на колеснице, запряженной лебедями, или на "аппарате" с лебедиными крыльями .
 
А. Пиндар прямо называет гиперборейцев "служителями Аполлона" (Pind. Ol. 3. 16-17). Вообще же в представлении эллинов образ Аполлона претерпел существенные изменения. Казалось бы, Солнцебог во все времена был носителем прекрасного, воплощая его в собственном облике, поэзии, музыке. Но нет! Достаточно сопоставить классическое изображение Аполлона с архаическим , более чем далеким от совершенства (с привычно-традиционной точки зрения). Приведенный рисунок борьбы Геракла и Аполлона, быть может, восходящий к их гиперборейскому прошлому, наверняка ближе к первобытным петроглифам, чем к классическим образцам. Обращает на себя внимание также тотемная атрибутика: змея и гриб, имеющие в большинстве древних культур - от Сибири до Южной Америки - фаллический смысл.
 
Лебедь - символ Гипербореи. Морское божество Форкий - сын Геи-Земли и прообраз русского Морского царя сочетался браком с титанидой Кето. Их шесть дочерей, родившихся в гиперборейских пределах. Изначально они почитались как прекрасные Лебединые девы (лишь значительно позже из идеологических соображений они были превращены в безобразных чудовищ - грай и горгон). Дискредитация горгон шла по той же схеме и, видимо, в силу тех же причин, что и приписывание противоположных знаков и отрицательных смыслов при распаде общего индоиранского пантеона на обособленные религиозные системы, когда "деви" и "ахуры" (светлые божественные существа) становятся "дэвами" и "асурами" - злобными демонами и кровожадными оборотнями. Это общемировая традиция, присущая всем без исключения временам, народам, религиям. Демонизация политических противников еще совсем недавно выступала в России эффективным средством идеологической борьбы. Как еще иначе объяснить превращение Сталиным былых соратников по партии в извергов рода человеческого, что незамедлительно повлекло за собой их физическое уничтожение? Что же тогда говорить о глубокой древности!
 
Судя по всему, еще до начала миграции протоэллинских племен на Юг у части их произошла переориентация на новые идеалы и ценности. Особенно наглядно это проявилось на примере самой знаменитой из трех горгон - Медусы (Медузы). Как и многие другие хорошо знакомые имена мифологических персонажей, Медуса - это прозвище, означающее "владычица", "повелительница". Дочь Морского царя Форкия, возлюбленная владыки морской стихии Посейдона - прекрасноликая Лебединая дева Медуса властвовала над народами северных земель и морей (как выразился Гесиод, "близ конечных пределов ночи"). Но в условиях господствующих матриархальных отношений Власть не ужилась с Мудростью: соперницей Медусы стала Афина. Скупые осколки древних преданий позволяют восстановить лишь общую канву разыгравшейся трагедии43. Не поделили власти над Гипербореей две девы-воительницы. Борьба была жестокой - не на жизнь, а на смерть. Первым актом изничтожения соперницы стало превращение прекрасной Лебединой царевны Медусы в отвратительное чудовище с кабаньими клыками, волосами из змей и взглядом, обращающим все живое в камень. Данный акт символизирует, скорее всего, раскол протоэллинского этнического и идеологического единства и отпочкование той части будущих основателей великой древнегреческой цивилизации, которые, возможно, под воздействием природной катастрофы и под предводительством или покровительством девы Афины двинулись с Севера на Юг и в пределах жизни отнюдь не одного поколения добрались до Балкан, где, воздвигнув храм в честь Афины, основали город, и поныне носящий ее имя.
 
Но женская мстительность не знает границ. Афине было мало морально уничтожить Медусу - ей потребовалась еще и голова соперницы. Вот почему, некоторое время спустя, она отправляет назад, в Гиперборею, своего сводного брата Персея и, по свидетельству многих, сама сопровождает его. Обманным путем Персей и Афина вместе расправились с несчастной Медусой: по наущению Паллады сын Зевса и Данаи отрубил горгоне голову, а Афина содрала с соперницы кожу и натянула на свой щит, в центре которого поместила изображение головы несчастной Морской девы. С тех пор щит Афины носит название "горгонион".
Лик Медусы украшал также эгиду (доспех или же плащ-накидку), которую носили Зевс, Аполлон и все та же Афина.
 
Безудержная жестокость Олимпийских Богов была на редкость изощренной, хотя, должно быть, отражала самые обычные нормы поведения той далекой эпохи. После канонизации Олимпийцев в памяти последующих поколений элементы кровожадности как бы стерлись. Сладкозвучным и опоэтизированным считается прозвище Афины - Паллада. И мало кто вспоминает, что получено оно было на поле битвы, где беспощадная Дева-воительница живьем содрала кожу с гиганта Палласа (Палланта), за что и была присвоена Афине кажущаяся столь поэтичной эпиклеса (прозвище) - Паллада. К живодерным упражнениям прибегали и другие Олимпийцы. Общеизвестно наказание, которому подверг Аполлон фригийца Марсия, вздумавшего состязаться с Солнцебогом в игре на флейте: с соперника также была живьем содрана кожа. Символ поверженной Медусы и в последующие века продолжал играть для эллинов магическую роль. Ее изображения очень часто помещались на фронтонах и резных каменных плитах в храмах.
 
С точки зрения археологии смысла интерес представляет и корневая основа имени Медуса. Слово "мед" в смысле сладкого яства, вырабатываемого пчелами из нектара, одинаково звучит во многих индоевропейских языках. Более того, близкие в звуковом отношении слова, означающие "мед", обнаруживаются в финно-угорских, китайском и японском языках. Возможно, допустимо говорить о тотемическом значении "меда" или "пчелы" для какой-либо доиндоевропейской этнической общности. (Что касается названий "металл", "медь", всего спектра понятий, связанных со словами "медицина", "медиум", "медитация", "метеорология", "метод" и т.п., имен Медея и Мидас, народа мидян и страны Мидии, а также Митании, то все они взаимосвязаны с общей древней корневой основой "мед".) Таким образом, в словосочетании Горгона Медуса проступают четыре русских корня: "гор", "гон", "мед", "ус" ("уз"). Два из них наводят на воспоминания о Хозяйке Медной горы, а горная сущность горгоны приводит к возможному прочтению (или интерпретации): Горыня, Горынишна, хотя индоевропейская семантика корневой основы "гор" ("гар") многозначна, да и в русском языке образуется целый букет смыслов: "гореть", "горе", "горький", "гордый", "горло", "город", "горб" и т.д.
 
Память о Горгоне Медусе у народов, во все времена населявших территорию России, не прерывалась никогда. Змееногая Богиня-Дева, которая вместе с Гераклом считалась греками прародительницей скифского племени, не что иное, как трансформированный образ Медусы. Лучшее доказательство тому не вольное переложение мифов в Геродотовой "Истории", а подлинные изображения, найденные при раскопках курганов.
Похожие лики змееногих дев в виде традиционных русских Сиринов встречались до недавнего времени также на фронтонах и наличниках северных крестьянских изб. Одно из таких резных изображений украшает отдел народного искусства Государственного Русского музея (Санкт-Петербург).
 
В русской культуре сохранилось и другое изображение Медусы: в лубковой живопи-си XVIII века она предстает как Мелуза (Мелузина) - дословно "мелкая" (см. Словарь В. Даля): вокализация слова с заменой согласных звуков произведена по типу народного переосмысления иноязычного слова "микроскоп" и превращения его в русских говорах в "мелкоскоп". Однозначно связанная в народном миросозерцании с морем, русская Медуса-Мелуза обратилась в сказочную рыбу, не потеряв, однако, ни человеческих, ни чудовищных черт: на лубочных картинках она изображалась в виде царственной девы с короной на голове, а вместо змеевидных волос у нее ноги и хвост, обращенные в змей. Ничего рыбьего в самом образе русской Мелузы-Медусы практически нет - рыбы ее просто окружают, свидетельствуя о морской среде. Похоже, что русская изобразительная версия гораздо ближе к тому исходному доэллинскому архетипу прекрасной Морской царевны, которая в процессе Олимпийского религиозного переворота была превращена в чудо-юдо. Память о древней эллинско-славянской Медусе сохранилась и в средневековых легендах о Деве Горгонии. Согласно славянским преданиям, она знала язык всех животных. В дальнейшем в апокрифических рукописях женский образ Горгоны превратился в "зверя Горгония": его функции во многом остались прежними: он охраняет вход в рай (то есть, другими словами, является стражем прохода к Островам Блаженных).
 
В несколько другом обличии и с иными функциями предстает Медуса в знаменитых древнерусских амулетах-"змеевиках". Магический характер головы Медусы, изображенной в расходящихся от нее во все стороны змеях, не вызывает никакого сомнения, его защитительно-оберегательное предназначение такое же, как и на щите Афины-Паллады или эгиде Зевса. (Сохранившаяся по сей день культурологическая идиома "под эгидой" по существу своего изначального смысла означает "под защитой Горгоны Медусы".) Знаменательно и то, что тайный эзотерический смысл доэллинских и гиперборейских верований дожил на русских амулетах чуть не до наших дней: точная датировка даже позднейших находок является крайне затруднительной. В христианскую эпоху неискоренимая вера в магическую силу и действенность лика Медусы компенсировалась тем, что на обратной стороне медальона с ее изображением помещались рельефы христианских святых - Богоматери, Михаила-Архангела, Козьмы и Демьяна и др.
 
До сих пор не дано сколь-нибудь удовлетворительного объяснения происхождению и назначению русских "змеевиков". Современному читателю о них практически ничего не известно: в последние полвека - за малым исключением - публикуется репродукция одного и того же медальона, правда, самого известного - принадлежавшего когда-то Великому князю Владимиру Мономаху, потерянного им на охоте и найденного случайно лишь в прошлом веке. На самом деле "змеевиков" (в том числе и византийского происхождения) известно, описано и опубликовано множество44. И с каждого из них на нас смотрит магический взгляд Девы-охранительницы Горгоны Медусы, представляющей собой табуированный тотем.
 
Образ Лебединой девы Горгоны Медусы раскрывает наиболее типичные черты тотемной символики - наследия почти что недосягаемых глубин человеческой предыстории, сохранившегося по сей день в соответствии с неписаными законами передачи традиций и верований от поколения к поколению. Безвозвратно ушли в прошлое гиперборейские времена - живы, однако, рожденные ими символы. Среди них - лебедь - одна из наиболее почитаемых русским народом птиц. Вместе с соколом он стал почти что олицетворением Руси. И не только олицетворением. По свидетельству византийского историка Х века императора Константина Багрянородного, сама территория, где жили древние руссы, именовалась Лебедией. Впоследствии это дало право Велимиру Хлебникову назвать новую Россию "Лебедией будущего". Точно так же и славяно-скифы, описанные Геродотом, именовались "сколотами", то есть "с[о]колотами" - от русского слова "сокол". В передаче арабских географов, описавших наших предков задолго до введения христианства, их самоназвание звучало практически по-геродотовски: "сакалиба" ("соколы"). Отсюда и знаменитые "саки" - одно из названий славяно-скифов - "скитальцев"-кочевников.
 
Почему же именно лебедь и почему сокол - две столь разные птицы, друг с другом пребывающие в беспрестанной борьбе? Сокол нападает, преследует; лебедь спасается, защищается. Но всегда ли так? Ничуть! У Пушкина в "Сказке о царе Салтане", целиком построенной на образах и сюжетах русского фольклора, Лебедь-птица добивает и топит злодея-коршуна. В народной символике коршун - ипостась сокола, а все хищные птицы едины суть. В "Задонщине" - Слове Софония-рязанца соколы, кречеты, ястребы совокупно олицетворяют ратников Дмитрия Донского и перечисляются через запятую: "Ужо бо те соколе и кречеты, белозерскыя ястребы борзо за Дон перелетели и ударилися о многие стада гусиные и лебединые" (а чуть раньше были еще и орлы). Потом это повторит Александр Блок: "Над вражьим станом, как бывало, // И плеск и трубы лебедей". Лебедь также во многом собирательный символ. В русском фольклоре вообще считается нормой нерасчлененный образ "гуси-лебеди". В "Задонщине" они оказались наложенными на Мамаеву орду. Исторически это вполне объяснимо: сходная птицезвериная символика распространена у разных народов.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Откуда же она взялась? Как и другие "вечные образы", русский лебедь и русский сокол - наследие тех древнейших верований и обычаев человеческой предыстории, когда само человечество, его праязык и пракультура были нерасчленены, а вместо современной палитры народов царил мир тотемов, тотемного мышления и тотемных привязанностей. В те далекие времена люди не отделяли себя от природы, видели в животных и растениях себе подобных - защитников и союзников
 
 
Материал прислал  Дмитрий СваРод
 
 
 
СТАТЬИ                ГЛАВНАЯ
 
САЙТ
РАСШИРЕННОГО
СОЗНАНИЯ...
СТАТЬЯ